Она от всей души желала, чтобы Стефан ее понял.

Но затем Елена увидела тонкую шелковую полоску, аккуратно свернутую и уложенную в угол шкатулки. Достав полоску, она пробежала по ней пальцами. Вот она, та самая абрикосовая ленточка, которую Елена потеряла на второй день занятий в школе.
Но Елена холодно все это проигнорировала. Резко развернувшись, она направила свой горящий взор куда-то между надгробий. А затем дико прокричала прямо в очередной порыв неистовствующего ветра. Прокричала всего одно слово. И, тем не менее, Елена знала, что только оно может вернуть Стефана.
Но Елена ничего не слышала.
Но ее слова тонули в бездонных глазах, не порождая никакого отклика.
Но все это было еще до того, как его брат Дамон вернулся из университета. До того, как Дамон прибыл и увидел голубые как лазурит глаза Катрины.
Но было уже слишком поздно. Янцзы вырвался на волю и стремительным колобком прокатился через передний двор к одинокой березе, где увлеченно залаял куда-то в сторону ветвей. Складки жира на его спине тревожно подрагивали.
Но было ли у Стефана право любить ее? Само его чувство к Елене ставило ее под угрозу. Что, если в следующий раз, когда потребность овладеет им, Елена окажется в непосредственной близости и покажется ему всего лишь живым сосудом, полным теплой, обновляющейся крови?
Но боль почти мгновенно угасла. Ее сменило чувство сильнейшего наслаждения, от которого Елена буквально затрепетала. Текучая нега наполнила ее тело, постепенно передаваясь и Стефану.
Ничто не имело значения, кроме любви Стефана к ней.
Никогда еще Елена не была так уверена в своем могуществе. Даже, несмотря на то, что Стефан не походил на человека, хорошо проводившего время; куда скорее он выглядел до глубины души пораженным, охваченным болью, как будто – даже одной минуты не мог всего этого выносить. Зазвучал медленный танец. Стефан все еще неотрывно смотрел на Елену, словно впитывая ее в себя. Зеленые глаза темнели, становясь черными от прилива желания. У девочки вдруг возникло ощущение, что он, не говоря ни единого слова, может внезапно прижать ее к себе и крепко поцеловать.
Никакого ответа. Ухватившись за дверную ручку, Елена толкнула дверь, заглядывая в комнату:
Ни звука, ни жеста. Даже широкие белые глаза не моргали.
Нет. Стефан резко вывел себя из транса, чувствуя, что сердце бьется неровно, а все тело вздрагивает. Урок европейской истории оказался позабыт, а вокруг сидели ученики, и оставалось только надеяться, что никто из них слишком пристально за ним не наблюдал.
Нет, она не была реинкарнацией